В доме было много пищи, только постной и пустой.
И подпасок да подсвинок ночью вышли за едой.
В доме братья пили пиво, ели соус с куркумой,
А подпасок и подсвинок шли по сельской мостовой.
За свиньей четыре мили шли дорогою ночной,
Злонамеренно решили завладеть ее душой.
У подпаска и подсвинка в сумках ходят муравьи,
От улыбки половинка и наживка для свиньи.
Вот они, уняв немного робость глупую в груди,
Из кустов да на дорогу вышли на свином пути.
Вот они, дрожа душою, улыбаясь невпопад,
Подошли. Перед свиньею сумки с яствами лежат.
Вот уже свинья в корзинке ищет рылом новостей.
Надо брать! Но тут заминка получилась у друзей.
Видят зоркими глазами, что свинья не для стола:
Истощенными мозгами душу плохо берегла.
Взвыл подпасок: «Срам для этой, с позволения, свиньи!
Нам ее такой не хватит для себя и для семьи!»
Но подсвинок принимает на себя бесстрастный вид.
«Хватит тела» - отвечает, - «тела хватит» - говорит.
И когда непониманья между выросла стена,
Злонамеренный подпасок наступил подсвинку на.
Он водою из колодца льет подсвинка на жнивьё,
Но подсвинок не сдается и упорно гнет своё:
Он, пока свинья Аглая ест из сумки пироги,
Из корыта выливает истощенные мозги.
Он для свинки под сурдинку разливает лимонад,
И плетеную корзинку, в коей запахи лежат.
Свинка мигом из корзинок съела сыр и мармелад,
А подпасок и подсвинок хором ей и говорят:
То, что ты сейчас поела, заглотила не спеша,
То на деле наше тело, наше тело и душа.
То что ты сейчас заела подгоревшим пирогом,
Было раньше нашим телом, нашей кровью с молоком.
Мы растем от них как стебли, нам нужны они сейчас,
Так что отдавай немедля то, что слопала от нас.
И ведут вокруг Аглаи танец маски и плаща,
То как дети завывая, то испуганно пища.
Так пошли они на дело, в черном кожаном пальто,
Но свинья на них смотрела, не надеясь ни на что.
До небес не долетела, до начальства – далеко;
У неё забрали тело, душу, кровь и молоко.
Тем и кончилось. Пустая, как дупло, где филин спит,
Безутешная Аглая и поныне там лежит.


назад